ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ ОБРАЗОВ
О великой силе слова кроме, как и положено, классиков литературы, свидетельствуют ученые и врачи. Академик И. П. Павлов называл его величайшим для человека раздражителем. Психиатр В. М. Бехтерев считал беседу с больным микстурой для души. Академик РАЕН Игорь СМИРНОВ придает словам еще большее значение: лечению словом поддаются даже наркоманы и раковые больные.
— А генетические заболевания?
— Честно говоря, ни разу не пробовал брать пациентов с таким диагнозом. Приводили детей с детским церебральным параличом, родовыми травмами, увечьями. Многим из них мне удалось помочь. Думаю, что в случае с наследственными болезнями психотехнологии также будут эффективны. Однако чтобы утверждать это, потребуются серьезные научные исследования.
— Расскажите, в чем суть вашего метода?
— Если говорить вкратце, это диагностика и лечение, которые человеком не осознаются. Вы надеваете наушники и садитесь перед компьютером. В наушниках звучит музыка. На мониторе мелькают цифры. За цифрами видны буквы, но слова, которые они составляют, прочитать невозможно. Слишком быстро все происходит. И между нотами мой закодированный голос вы тоже не различаете.
Однако смысл предъявляемых слов воспринимаются психикой человека, о чем говорят реакции сердца, кожи, сосудов, мышц и мозга. В результате такого опроса мы имеем подробную карту вашего, назовем, внутреннего мира. Где есть благополучные и проблемные зоны. Своего рода глубокие психические установки, запечатленные образы, составляющие ядро личности. Вот с ними мы и работаем.
— Вы хотите сказать, что человек может видеть и слышать, чего не на самом деле не видит и не слышит?
— Совершенно верно. И не только человек. Неосознаваемое восприятие присуще всему живому. В основе этого моего (и не только) утверждения лежит кропотливая научная работа, в которой участвовали не сотни, а тысячи крыс, кроликов и прочих братьев наших меньших. Человека отличает только, что он может реагировать на слово «еда», когда голоден, так же сильно, как на запах или вид жареных сосисок. А животные слов не понимают.
— Что происходит дальше?
— Дальше работают психологи. Они выделяют проблемные зоны и разрушают имеющиеся «порочные» психические связи. Для этого составляется так называемая фабула, то есть новая внутренняя установка. Она предъявляется человеку также в неосознаваемом режиме, чаще в виде наложения на музыкальную запись. Больной слушает ее в течение долгого времени. И, когда внутренние психические приоритеты изменятся, происходит выздоровление…
— То есть, вы делаете пациентам скрытое внушение?
- Не нужно думать, что мы записываем на пленку предложения, мол, не пей, Иванов, не колись, скорее выздоравливай и прочее. Это — абсурд, который сегодня многие не добросовестные доктора используют для заработка денег. Не думайте, что мелькание двадцать пятого кадра на экране с надписью «не кури дурь!» исцелит наркомана, а звуковое наложение английских слов научит иностранному языку быстрее, чем его выучила сама Илона Давыдова. Это всего лишь невинный обман обывателя.
Психика человека устроена намного сложнее. Предсказать реакцию на прямые внушения не представляется возможным. Чтобы не ошибиться в составлении эффективной фабулы, нужно для начала оценить значение для психики нескольких тысяч слов, даже десятков тысяч. И только семь раз отмерив, один — отрезать!
«БЕЗДУШНЫЙ» ДУХ
По статистике, людей, которые предпочитают консервативное лечение хирургической операции — подавляющее большинство. Сама мысль о том, что врачи могут отрезать часть тела, вызывает животный страх.
— Ваши пациенты не боятся столь серьезного вмешательства в мозг?
— Ко мне приходят люди, которым уже нечего бояться. Для которых мы — последняя надежда. Вся официальная и неофициальная медицина поставила на них крест. Конечно, никаких стопроцентных гарантий я не даю. И чудесного исцеления не обещаю. Это во-первых.
Во-вторых, слова «мозг» за все время нашей беседы я ни разу не произносил. Я говорил, «психика».
— Разве психика — это не продукт работы мозга?
— К сожалению, нет!
-? !
— Вы рассуждаете так же, как большинство людей, воспитанных дедушкой Лениным. Я и сам до недавнего времени думал именно так. До того момента, пока к нам не поступил Гоша. Он разом перечеркнул все мое медицинское образование, а вместе с ним и философию материализма. Да и вообще, всю философию.
— Расскажите об этом случае.
— Рассказываю только потому, что имею на то разрешение родителей мальчика. Гоша умер в трех месячном возрасте во сне. Диагноз: «синдром внезапной смерти». До сих пор медицинская наука не пришла к пониманию причин это го феномена. Человек просто перестает дышать. Сердце останавливается, и наступает клиническая смерть. Если не предпринять экстренных реанимационных мероприятий, проходят положенные 4 минуты, и смерть человека становится биологической.
В случае с Гошей так и произошло. Пока родители вызывали «скорую», пока та везла мертвого мальчика в больницу, драгоценное время было потеряно. И кора мозга, лишенная кислорода, погибла. Однако, несмотря на это, врачам удалось «завести» сердце. Вскоре восстановилось дыхание. Тело начало жить и развиваться дальше.
— А мозг? Хотя бы какая-то его часть?..
— В том-то и дело, что кроме спинного и небольшой части продолговатого, где имеются дыхательный и сосудодвигательный центры, необходимые для поддержания жизни тела, в черепной коробке осталась лишь жидкость. Сделанная томограмма (компью терный рентгеновский снимок) ясно свидетельствовала, что перед нами классический анэнцефал (человек, лишенный головного мозга). В многочисленных заключениях специалистов, которыми располагали родители, было пунктуально перечислено, что мальчик глух, слеп, нем и формально — живой труп, лишенный даже души.
— В смысле?
— В прямом смысле. Лишенный каких-либо психических процессов, связанных с осознанием, памятью, эмоциями и так далее. Мне было безумно жаль родителей, которые на протяжении нескольких лет растили тело Гоши. Вы можете представить себе, какой это ад — ухаживать за полностью парализованным человеком. Конечно, я был готов подписать свой вердикт, очередной медицинский приговор, чтобы родители смогли со спокойной совестью оставить ребенка, и вдруг увидел, что Гоша реагирует на слова! Что он их понимает!
— Как вы это узнали? Точнее, я хотел спросить, может быть, он реагировал на вибрацию голоса или другие раздражители?
— Я ответственно заявляю, что человек, лишенный мозга, души или, если вам больше нравится, психики, реагирует именно на слово! Реагирует также как любой из нас. Это фиксирует компьютерная система.
— Чем же он воспринимал слова? Клетками тела?
— Вы опять рассуждаете как материалист. Я вас не виню. Так проще думать. История с Гошей и мои последующие эксперименты позволяют утверждать, что помимо тела и души существует третья составляющая человека. За неимением соответствующего научного определения я называю ее духом.
ВЕРИТЬ — ЗНАЧИТ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ПОНИМАТЬ!
Да сгинут те, кто раньше нас высказал наши мысли, говорили древние римляне. История поколений учит нас тому, что забытые истины рождаются и вновь умирают, для того чтобы быть открытыми заново.
— В то, что вы говорите, принято верить вот уже два тысячелетия!
— Веру оставьте попам. Хотя среди них, как мне кажется, верующих не так много. Мне несколько проще жить, чем всем вам. То, что требует от вас веры, например, существование духа, я открыл в научном эксперименте. То есть, знаю… Вся теория психосемантического анализа строится на строго доказательных, а главное, повторяемых, экспериментах.
— Скажите, а что может дать медицинской науке знание о существовании духа?
— Даже не берусь предполагать. Знаете, генерал Грефе, если не ошибаюсь, участвовавший в испытаниях первой атомной бомбы, спросил у окружающих: а что если цепная реакция возникнет и в атмосфере? Никто не мог ему возразить. Не было у ученых готового ответа. Бомбу, тем не менее, взорвали. Боялись, но взорвали. Вот и я боюсь. Существование духа, если хотите, называйте его Богом, ноосферой, семантическим полем вселенной и т.д. может в корне перевернуть все устоявшиеся медицинские каноны. И тогда в науке возникнет качественный скачок. А может быть, это знание окажется для нас губительным… Потребует пересмотра всей нашей жизни. А этого хотят далеко не все.
— Вы говорите загадками.
— Приведу такие примеры. Среди наших пациентов есть люди с серьезными травмами мозга. Дмитрия Вердникова с диагнозом «травматическая контузия правой височной доли» привезли на поезде в сопровождении анестезиолога. Из-за частичного отсутствия участка мозга развился эпилептический статус, поэтому во время транспортировки его держали в состоянии неглубокого наркоза. Понимая, что помочь в такой ситуации мы, наверное, не сможем, ограничились простыми фабулами. Тем не менее, через два месяца он ушел от нас на своих ногах. Пример, по-моему, достаточно ярко иллюстрирует, какая в словах заключена колоссальная сила. С другой стороны, применение психотехнологий бывает и со знаком «минус».
Мне приходилось видеть абсолютно здоровых людей, у которых искусственным образом стерты небольшие участки памяти. Как в известном фильме, здесь помню, а здесь — нет. Поверьте, это очень трудоемкий и сложный процесс, техникой которого я сам не владею. Следовательно, такими опытами занимаются достаточно серьезные люди. Отдельные элементы психотехнологий используют тоталитарные секты, кодируя в проповедях своих гуру неосознаваемые фабулы. Их можно найти даже в печатных трудах, не говоря уже об электронных СМИ. Увы, это огромный простор для деятельности политиков, бизнесменов и тех же идеологов нового мирового порядка…
— А для простых людей… Можем ли мы сегодня использовать компьютерные психотехнологии в практических целях?
— Разумеется.
Во-первых, как действенную и нетривиальную лечебную методику при самых разных заболеваниях.
Во-вторых, любая организация или частное лицо, обратившись к нам, может получить помощь в подборе кадров — психосемантическое зондирование позволяет выявлять скрытые от посторонних душевные наклонности и даже нежелательные черты характера человека, несовместимые с его должностью или профессиональными обязанностями.
В-третьих, это действенный способ борьбы с терроризмом. В частности, нами разработана методика, которая позволяет в неосознаваемом режиме тестировать людей и выявлять среди них «неблагонадежных». Чтобы узнать, если ли у человека желание взорвать самолет, достаточно 30 секунд.
У компьютерных психотехнологий есть множество практических применений. В одном разговоре внятно и доступно все не изложишь. Если есть интерес, приходите в наш институт. Посетите сайт http://www.psycor.ru/. Или прочитайте мою последнюю книгу, которая называется «Психоэкология». В ней я постарался изложить труд всей своей жизни…
Беседу провел Алексей МИХЕЕВ