Рак и мир

Несколько лет назад в Америку уехал с семьей мой друг. Там он стал худеть, болеть. Его долго обследо­вали, пытались лечить. И вот как-то звонит его жена и сообщает, что у моего друга рак. Они в панике, не знают, что делать. Один врач наста­ивает на операции, другой говорит, что можно обойтись и без нее — дос­таточно провести полный курс луче­вой и химиотерапии. Третий считает, что нужна и операция, и химиотера­пия с облучением. Кому верить, они не знают и просят помочь советом.

Я был совершенно не готов к такому вопросу. Куда бежать, кого спрашивать? Вспомнил про одного знакомого, у которого отец был болен раком. Тот сказал, что лучше всего обратиться в Московское общество помощи онкологическим больным (905-41-04). Там чуткие люди, и им помогают добровольцы-врачи.

Врач, с которым меня там позна­комили, попросил уточнить диагноз — вид опухоли и стадию болезни. Узнав все это, он уклончиво сказал, что, если бы речь шла о его родственнике или друге и у него были бы деньги на билет до Москвы, он бы посоветовал приехать лечиться в Россию. Американская медицина, особенно онкология, объяснил он, более жесткая, агрессивная, там бо­лее суровый психологический кли­мат, что далеко не безразлично для больного раком, тем более эмигран­та, там более жесткая конкуренция между врачами. Коренным американ­цам легче принять правильное реше­ние в подобной ситуации, чем эмиг­рантам. Да у них есть и медицинские страховки, им дешевле обходится ле­чение, которое многим «бывшим рус­ским» не по карману.

Он посоветовал также съездить в 62-ю Московскую городскую онколо­гическую больницу — единственную в Москве специализированную боль­ницу, где лечат рак.

Больница находится в пригороде, вокруг парк. Меня поразила чистота и порядок, непривычная и, на мой взгляд, не больничная атмосфера. Больные охотно рассказывали мне о лечении и питании, которыми были довольны. Хорошо отзывались о вра­чах. Мне сказали, что правительство Москвы уделяет ей особое внимание. Активно строится и оснащается но­вый большой хирургический корпус.

Главный врач больницы профес­сор А.Н. Махсон дал высокую оценку отечественной онкологии: «Организа­ционная система лечения онкологи­ческого больного в России — самая совершенная в мире. Не удивляй­тесь, это действительно так. Это при­знают и наши зарубежные коллеги. Другое дело, система эта, как и мно­гое другое в нашей стране, сейчас дает сбои. Стационары, такие как наш, прекрасно оснащены, имеют опытнейшие кадры медиков».

Все, что услышал и увидел свои­ми глазами, я, не откладывая, сообщил в Америку своему другу. Без особых колебаний он решил отка­заться от помощи американской ме­дицины и вскоре приехал в Москву. Здесь ему сделали операцию и про­вели необходимое лечение, на кото­рое в Америке он со своими скром­ными финансовыми возможностями никак не мог рассчитывать.

А я был доволен тем, что помог другу сделать правильный выбор. Значит, есть еще в нашей стране то, в чем мы не уступаем американцам, даже в такое трудное время…

Я решил поинтересоваться, не проводил ли кто-нибудь сравнения подходов к лечению рака в разных странах. Мне повезло: в Ленинской библиотеке я нашел две книги аме­риканских авторов, в которых гово­рилось об особенностях медицины, и в частности онкологии, в ряде стран. Это книга Михаила Лернера «Выбор путей лечения рака. Общепринятые в медицине и альтернативные методы лечения» и книга Линны Пайер «Медицина и культура». Думаю, нашим читателям будет интересно узнать, как сами американцы оценивают свою и зарубежную медицину, а так­же подходы к лечению рака. Французы, особенно француженки, всяче­ски стараются избе­гать радикальных хи­рургических операций. Именно поэтому во Франции раньше, чем в США и других странах Европы, были разработаны и внедрены в практику так называемые щадящие, экономные и органосохраняющие хи­рургические операции, в том числе и при лечении онкологических боль­ных. Например, при лечении рака мо­лочной железы вместо радикальной операции — удаления груди (мастэк-томии) здесь сейчас шире применяют не калечащие тело и эстетичные операции, позволяющие частично или полностью сохранить грудь.

В США в случае рака предста­тельной железы часто прибегают к удалению железы и даже кастрации. Во Франции же в сходных ситуациях стараются сберечь половые органы, сохранить их функции и поэтому стремятся ограничиться лучевой те­рапией, химиотерапией, лечением низкими дозами эстрогенов.

Французские онкологи реже, чем американские и английские, применя­ют сильнодействующие противоопу­холевые препараты, вызывающие многочисленные тяжелые побочные эффекты. Параллельно с мягкой хи­миотерапией они часто используют витаминные и растительные препа­раты, натуропатические средства, гомеопатию, лечебное питание.

Французы отдают предпочтение мягкой терапии не только при лече­нии рака. Даже обычные лекарства назначают в возможно минимальных дозах, избегая популярного в Соеди­ненных Штатах лечения ударными дозами, что обычно чревато тяжелы­ми побочными эффектами. Линна Пайер пишет, что ее отец обычно принимал половинные дозы ле­карств, которые прописывали ему американские врачи, и не без успеха. В Германии наряду с общепринятой ме­дициной официаль­ным признанием и поддержкой пользу­ются альтернативная медицина и различные вспомогательные методы лечения. Здесь накоплен большой опыт применения в лечении рака ме­тодов натуропатии, фитотерапии, го­меопатии, различных психотехник и биоэнергетики. В Германии пациен­там предоставляется гораздо более широкий выбор путей лечения рака, чем в любой другой западной стране. Широкий арсенал сравнительно мяг­ких методов лечения дает возмож­ность немецким врачам чаще избе­гать жестких, агрессивных подходов при лечении рака даже в тяжелых формах и стадиях болезни.

Еще одной специфической чертой немецкой медицины является гораз­до более широкий ассортимент ле­карств, чем в других странах Европы. На фармацевтическом рынке Герма­нии было зафиксировано более 120 тысяч различных лекарств, что почти на порядок больше, чем в других ев­ропейских государствах.

Согласно германскому законода­тельству, практика вспомогательной альтернативной медицины не запре­щается, если она не приносит вреда здоровью. Разрешение на примене­ние альтернативных методов лече­ния дает комиссия, состоящая из специалистов в данной области. В Германии примерно каждый пятый врач, имеющий диплом о высшем ме­дицинском образовании, одновре­менно практикует либо в гомеопатии, либо в фитотерапии, психотерапии, натуропатии и других видах альтер­нативной медицины.

В Германии много так называе­мых антропософских больниц, где создаются особенно благоприятные условия для лечения больных раком. Антропософские школы, известные также как вальдорфовские, пропа­гандируют здоровый образ жизни, способствуя тем самым профилакти­ке болезней, в том числе и рака. В Англии также предпочтение отда­ется мягким подхо­дам к лечению рака. В то время как в других странах оплата труда хирур­гов зависит от сложности выполнен­ной операции (чем сложнее операция, тем больше за нее получает хи­рург), в Англии врачи получают зара­ботную плату независимо от того, ка­ким способом они лечат. Важен ре­зультат. Тем не менее в случае не­обходимости английские хирурги де­лают операции любой сложности. Однако если английский врач реша­ет, что необходимо хирургическое вмешательство, то сама операция вероятнее всего будет щадящей.

Англичане не любят говорить о болезнях и тратить деньги на лече­ние без крайней необходимости. Они примерно вдвое меньше расходуют денег на лечение, чем американцы.

Много сил и внимания уделяют в Англии выхаживанию тяжелоболь­ных. Именно в Англии родилась идея оказания медицинской помощи и мо­ральной поддержки людям, безна­дежно больным раком, воплощенная в создании хосписов. Здесь были созданы первые хосписы, которые сейчас существуют во многих стра­нах.

Наряду с общепринятым меди­цинским лечением в хосписах приме­няют различные виды вспомогатель­ного альтернативного лечения, осо­бенно духовное целительство. Вооб­ще в Англии к врачам, практикующим альтернативное лечение, относятся гораздо более терпимо, чем в Со­единенных Штатах.

В Великобритании врачи, в отли­чие от Соединенных Штатов, не рас­сматривают смерть больного как крах врача, отпугивающий пациентов и бросающий тень на всю медицину. Американские врачи стремятся использовать самые последние достижения ме­дицинской  науки — новейшие диагностические и лечеб­ные приборы и аппараты, новейшие лекарства.  Здесь проводят гораздо больше, чем в других странах, раз­нообразных диагностических иссле­дований, часто травмирующих и не всегда оправданных. Если же перед врачом стоит выбор между терапев­тическим или хирургическим лечени­ем, то здесь больше шансов попасть на операционный стол. При назначе­нии лекарств американский врач ча­ще выбирает сильнодействующие и назначает их в максимально допус­тимых, даже ударных дозах.

Американские хирурги, предпочи­тающие радикальные операции и другие методы так называемой «фронтовой хирургии», противопос­тавляют себя европейским сторонни­кам мягкого подхода к лечению рака, называя их «робкими и сентимен­тальными». Европейские хирурги, в свою очередь, считают, что амери­канские коллеги необоснованно ув­лекаются радикальными операциями.

У американских женщин в репро­дуктивном возрасте в 2-3 раза боль­ше шансов подвергнуться операции по удалению матки (не только в ле­чебных, но и в профилактических це­лях), чем у европейских женщин. При удалении матки некоторые амери­канские врачи часто одновременно удаляют и яичники. Американские официальные руководства по гине­кологии рекомендуют эти операции как основное лечение не только рака, но и многих предраковых состояний.

Неудивительно, что многие евро­пейские эмигранты, тяжело заболев в Соединенных Штатах, относятся с большим опасением к рекомендаци­ям американских врачей, в особенно­сти онкологов. При любой возможно­сти они стараются лечиться на своей прежней родине.

Агрессивность американской ме­дицины является проявлением опре­деленной агрессивности американ­ского национального характера, американского «ковбойского» духа, аме­риканской культуры. «Ковбойский» менталитет, пронизывающий различ­ные стороны американской жизни, не мог не отразиться и на медицине. Один из основоположников совре­менных традиций в американской ме­дицине врач Бенджамин Раш, чья подпись стоит под Декларацией о не­зависимости США, в своих трудах ут­верждал, что «безнадежные больные требуют применения только самых решительных методов лечения, уме­ренность в медицине — скорее про­явление жестокости, чем милосердия и гуманности. В лечении болезней не следует полагаться на силы приро­ды».

Гегемония официально признан­ной в государстве медицины, утвер­дившаяся в США в начале XX века, сохраняется до настоящего времени. Там гораздо труднее, чем в других странах, получить официальное раз­решение на применение альтерна­тивного лечения.

В Японии врачи редко говорят своим паци­ентам, что у них об­наружен рак. Обычно диагноз известен семьям пациентов, которые сами решают, сообщать или нет об этом больному. В большинст­ве случаев больным о диагнозе пря­мо не говорят, но молчаливо позво­ляют догадываться. Даже врачам, заболевшим раком, их коллеги ста­раются не открывать правду.

Один крупный японский онколог объясняет это так: «Люди обычно очень тяжело реагируют даже на на­меки о болезни, грозящей им смер­тельной опасностью. Мы стараемся дать возможность своим пациентам провести спокойно остаток и без того короткой жизни». По мнению этого онколога, американские врачи торо­пятся   сообщить   своим   пациентам диагноз в основном из страха, что в случае смерти больного их обвинят в небрежном лечении или злоупотреб­лении доверием.

Японцы крайне чистоплотны. Они тщательно избегают опасности зане­сения инфекции. Входя с улицы в помещение, они меняют обувь, моют руки, полощут горло. На улице про­хожие часто прикрывают рот и нос масками, похожими на хирургиче­ские, которые очищают и обеззара­живают вдыхаемый воздух. На биб­лиотечных книгах часто встречаются предупредительные ярлыки: «Обяза­тельно вымойте руки перед чтением и после чтения книги. Перелистывая страницы, не слюнявьте пальцы». В некоторых публичных библиотеках корешки книг после возвращения чи­тателями обязательно протирают спиртом. Из-за опасения инфекции в Японии не привилась практика по­вторного использования ношеной одежды (секонд хэнд), широко рас­пространенная среди малоимущего населения Европы и Америки.

В основе взглядов японцев на здоровье и болезнь лежат две тра­диционные теории — тайцу и дзибао. Согласно теории тайцу, у каждого че­ловека имеется предрасположен­ность к болезням, заложенная гене­тически. Теория дзибао указывает на то, что для предупреждения или ос­лабления болезни при ухудшении внешних условий нужно особенно тщательно заботиться о защите наи­более уязвимых органов и систем ор­ганизма.

Современные научные методы лечения рака тесно соседствуют в Японии с традиционными вспомога­тельными альтернативными метода­ми. К ним следует отнести прежде всего традиционную японскую народ­ную медицину кэнпо.

Она включает акупунктуру, прижигание лечебными полынными сига­рами, применение лекарств, изготов­ленных из растений и животных, и другие методы. Медицина кэнпо была широко распространена в Японии до конца прошлого века и возродилась после II мировой войны. Она дополняет об­щепринятую медицину либо, что бы­вает довольно часто, заменяет ее. Считается, что народная медицина кэнпо предпочтительна при лечении хронических болезней. Научная же медицина более эффективна при ле­чении острых инфекционных болез­ней, при заболеваниях отдельных ор­ганов и при острых состояниях.

Медицина кэнпо особенно хорошо зарекомендовала себя при лечении доброкачественных новообразова­ний. С помощью сборов лекарствен­ных трав больные надежно избавля­ются от доброкачественных опухо­лей, которые в обычной медицине не поддаются консервативному (тера­певтическому) лечению и удаляются хирургическим путем.

Медицина кэн­по не только избавляет от доброка­чественных опухолей (полипы, фиб­ромы и т.п.), но и предупреждает их повторное появление, что нередко случается после применения хирур­гических методов.

В целом японская медицина при­держивается мягкого подхода к лече­нию болезней, в том числе и онколо­гических.

Чтобы получить профессиональ­ный ответ на вопрос, к какой медици­не можно было бы отнести россий­скую медицину и онкологию — к мяг­кой или к агрессивной, я обратился к руководителю Блока оперативной хи­рургии 62-й Московской городской он­кологической больницы, старейшему врачу этой больницы, доктору меди­цинских наук Н.Е. Махсону.

— Под агрессивными методами лечения, — сказал он, — понимаются методы, требующие решительных, радикальных, порой рискованных действий врача для спасения жизни больного. В этом смысле онкология является одним из наиболее агрес­сивных направлений в медицине, а хирургическое удаление опухолей (основной метод лечения рака) — на­иболее агрессивным методом лече­ния в онкологии. Мы считаем, что хи­рургия в онкологии, которой я зани­маюсь большую часть своей жизни, и должна быть агрессивной, ради­кальной. Поэтому наша российская онкологическая хирургия, на мой взгляд, ближе к американской.

Однако радикальность операции не означает обязательно удаление органа или конечности, скажем, ам­путацию руки с лопаткой или, напри­мер, молочной железы. Главное — удалить саму опухоль и окружающие ткани, в которых находятся злокаче­ственные клетки. Если их не удалить полностью, то они могут вызвать ре­цидив опухоли или осложнение бо­лезни (метастазы). Радикальное хи­рургическое лечение рака на поздних стадиях болезни обычно дополняет­ся облучением пораженного болез­нью участка тела или химиотерапи­ей.

Хирурги-онкологи всегда находи­лись в двойственном положении. С одной стороны, операция должна быть надежной и, стало быть, ради­кальной, агрессивной, а с другой сто­роны, по возможности экономной, щадящей здоровые, не затронутые опухолью ткани и органы. Поэтому понятия радикальность и эконом­ность в онкологической хирургии, да и в онкологии в целом, не противо­поставляются, а дополняют друг дру­га. У нас введено понятие «адекват­ное лечение онкологического больного». Такое лечение должно быть од­новременно и радикальным, агрес­сивным и экономным, щадящим, мяг­ким. Именно в этом сочетании про­является искусство хирурга.

Российская хирургия может гор­диться своими успехами в разработ­ке методов операций, удовлетворя­ющих одновременно таким противо­речивым и, казалось бы, несовмести­мым требованиям, как радикальность и экономность.

У нас сохранились глубокие наци­ональные традиции российской хирургии, заложенные еще в прошлом веке великим Пироговым. Что каса­ется вопроса о национальных осо­бенностях в подходах к лечению ра­ка, то правильнее было бы говорить об особенностях отдельных меди­цинских школ. В этом смысле мы, продолжатели традиций школы хи­рургов Пирогова, ближе к позициям американских школ, воспитывающих у хирурга готовность в сложных си­туациях болезни к решительным действиям, готовность пойти на риск, если стоит вопрос о жизни пациента.

Борис Разувалов