Доктор Хейн — не врач. Он доктор технических наук, по образованию физик-теоретик, окончил МГУ. Причем очень давно, перед самой войной. Ему 85 лет. Без своих психо-физических настроев жизни он уже не мыслит.
Представьте себе, как могла сложиться жизнь человека, который родился в 1912 году в семье раввина в украинском местечке, в тогдашней черте оседлости. Первая мировая война, революция, гражданская война, особенно яростная на украинских просторах, голод 33-34 годов, унесший на Украине шесть миллионов жизней, 37-38 годы — все это оставило рубцы на судьбе моего собеседника. И здоровья, конечно, тоже не прибавило. Переболев в детстве всеми болезнями, положенными недоношенному ребенку, он тем не менее вырос довольно крепким парнем. Перебравшись в Москву, год отработал грузчиком на заводе АМО, потом год токарем. Питание при очень тяжелой работе было ненормальным, и он заработал гастрит, колит, язву. Студенческие годы усугубили проблемы с пищеварительным трактом. Потом война. Четыре года Абрам Львович Хейн провел на фронте. Начал младшим лейтенантом, командиром взвода в артиллерии, закончил войну майором, кавалером трех орденов Красной Звезды и многих других наград, начальником артиллерийской разведки армии. Чтобы завершить короткий рассказ о жизни моего собеседника, скажу, что послевоенные десятилетия для него — это напряженная научная работа, диссертация, семья, трое детей, материальные проблемы, болезни…
О болезнях подробнее. О желудочно-кишечных проблемах уже упоминалось. Другие беспокоили не очень, поскольку Абрам Львович был приверженцем здорового образа жизни. Он много плавал, бегал, ходил, пренебрегал курением и алкоголем, не боялся холода. Но вот случилась беда. Однажды, когда доктор Хейн и его супруга спокойно шли по улице, на них налетел сумасшедший мотоциклист. С тяжелой черепно-мозговой травмой наш герой неделю пролежал в реанимации, а потом еще полгода путешествовал из больницы в больницу.
Самым неприятным для него результатом травмы стала амнезия — потеря памяти. Это был крах, конец творческой работы, финиш жизни. Хейн с ужасом ощутил то, о чем впоследствии говорил Амосов: страшна не смерть, страшно животное существование, биологическое доживание, когда утрачен интеллектуальный стержень жизни. Он разработал программу восстановления памяти, где главными были два пункта: шахматы и стихи. Шахматами он увлекался еще в детстве, в 12 лет был чемпионом родного городка среди взрослых, хорошо составлял задачи и этюды, практиковал он и игру вслепую, то есть отвернувшись от доски. При таких партиях надо держать в голове все свои ходы и ходы противника, а также позиции после каждого хода. Так вот, в Боткинской больнице Абрам Львович разыгрывал сам с собой шахматные партии без доски. Сперва он с трудом запоминал лишь первые два хода, но упорно шел вперед, запутывался и начинал сначала. Когда он научился вслепую доводить партию за себя и за соперника до тридцатого хода, память его была безупречной.
Еще одно отличное средство от амнезии — стихи и песни на иностранных языках. Он с детства владеет немецким, английским и французским, а также ивритом и идишем. Лежа на больничной койке, он с утра до вечера декламировал в подлиннике Гёте, Шекспира, Бялика… Короче говоря, память свою он восстановил полностью и даже, кажется, улучшил по сравнению с тем, что было до травмы.
Абрам Львович очень милый, интересный, доброжелательный, глубоко интеллигентный человек. Его жизнь наполнена интереснейшими событиями и встречами. В 82-летнем возрасте он вдруг выступил со стихами в одном литературном альманахе. Ему многое интересно. Но я вынужден здесь останавливаться на самых скучных для него обстоятельствах — на его болезнях и на том, как он с ними борется. Потому что именно эти обстоятельства, я уверен, могут оказаться поучительными для многих читателей.
Итак, язва. Во время очередного обострения ему предложили операцию. Доктор Хейн подумал и отказался. У него были свои резоны. Как всякий культурный человек, он знал, что язва — заболевание психо-соматическое, возникающее на фоне стрессов и всяких неприятностей. Понятно, что помимо стрессов в появлении язвы повинны и наследственная предрасположенность, и плохое качество пищи, и ошибки в характере питания, и многие другие факторы. «Впрочем, просто сказать, что виновен стресс — это значит ничего не сказать. Как конкретно отрицательные эмоции влияют на образование язвы? Вот один из вариантов: конфликт во время еды резко снижает кровоснабжение желудка, пища остается непереваренной, начинается ее гниение, результатом которого становится поражение стенки желудка. Возможны и другие механизмы возникновения язвы при потоке отрицательных эмоций. Впрочем, при хорошей генетической защищенности язва не возникает, даже у психопатической личности. У доктора Хейна она возникла.
Если уж язва появилась из-за стрессовых ситуаций, рассуждал он, надо, во-первых, эти ситуации изменить, а во-вторых, противопоставить отрицательному, разрушительному эмоциональному потоку — положительный, созидательный. И он стал придумывать слова, которые должны были бы иметь воздействие, противоположное тому, которое привело к язве.
Он теперь садился за стол только совершенно спокойным, отрешившимся от всех бытовых и производственных забот. Будучи по натуре оптимистом, он легко приучил себя создавать перед едой приподнятое, радостное настроение, сосредоточиваться на получении удовольствия от еды. Ни о чем другом в эти моменты он не думал. Он говорил себе: „Как вкусно! Это как раз то, что нужно моему желудку!“ За столом он вспоминал радостные пирушки прошлых лет, юбилеи, дни рождения. Каждая еда стала праздником. Разве это не достойная компенсация за прежние стрессы во время еды, приведшие к язве?
Между прочим, старые традиции, связанные с едой, были достаточно мудры. Скажем, молитва перед едой призвана настраивать на благостный лад, отрешаться от прочих хлопот. Чтобы войти в состояние, наиболее благоприятное для еды, не обязательно быть верующим человеком. Достаточно просто сказать себе: «Я приступаю к еде. Все остальное сейчас забыто!». Древние любили услаждать свой слух во время еды тихой приятной музыкой. Она создавала настроение, подобное тому, к которому приучил себя и доктор Хейн. В наше время тихая музыка, сопровождающая еду, переродилась в ресторанный грохот. Нетрудно представить, сколько язв и гастритов рождается во время таких ужинов!
Однако вернемся к нашему герою и его язве.
Вот как с некоторых пор стал пить чай наш Абрам Львович. Со стаканом в руке он тихонько убеждает себя: «С каждым глотком ароматного чая во мне образуется целебная прана, которая обволакивает всю нервную систему, оздоравливает, оздоравливает ее. Душа наполняется целебным спокойствием. Я спокоен, я абсолютно спокоен. Целебная прана наполняет все органы тела, оздоравливает, оздоравливает желудок. Под ее могучим воздействием рассасывается, растворяется, исчезает язва». И действительно, болезненные проявления, связанные ней, исчезли. В самом деле, трудно представить, что каждый праздник, который ежедневно устраивает себе доктор Хейн, мог сопровождаться болью. Она довольно скоро отступила под могучим напором радостных эмоций. Рентген, к изумлению хирурга, тоже не показал никаких нарушений в области желудка.
Что же произошло? Здесь я вынужден отвлечься от нашего доктора и поразмышлять о сути психотерапевтического воздействия. Наиболее наглядно для всех нас его продемонстрировал Анатолий Михайлович Кашпировский.
Я имел самое непосредственное отношение к появлению Кашпиров-ского в Концертной студии Останкино осенью 1989 года, когда (еще до телесеансов) состоялось знакомство наших телезрителей с этим выдающимся психотерапевтом. Будучи инициатором и автором сценария первой телевизионной встречи, я много беседовал с Анатолием Михайловичем и даже выпустил позднее книгу «Феномен Кашпировского», готовя которую пытался понять механизм оздоровительного воздействия этого врача.
«Гормональная система человека, — говорил Кашпировский, — это, по сути дела, огромная аптека, способная вырабатывать собственные лекарства едва ли не от всех болезней. Требуется лишь сильный импульс, побуждающий эту систему начать саморегуляцию, лечебное воздействие. Запуск может происходить через сознание человека — как через внушение, так и через самовнушение. Воздействуя на психику, слово, установка, благодаря активизации совершенно определенных центров головного мозга, как бы посылает приказы эндокринной системе синтезировать вещества, в которых в данный момент нуждается организм».
Эта формулировка была поддержана видными психотерапевтами и эндокринологами. Логика подсказывает, что нужны были лабораторные исследования, которые конкретизировали бы терапевтические возможности эндокринной системы и пути вербального и невербального воздействия на нее. Увы, началась травля Кашпировского, и официальная наука постаралась забыть о нем. Зато очень многие люди, никак не связанные с академическими исследованиями, Кашпировского помнят очень хорошо.
Например, Е. Бурова из небольшого алтайского города Топчиха пишет нам в редакцию: «В марте 1997 года разболелся у меня зуб. До поликлиники 5 км, непогода. Страдаю, ночь без сна. Что делать? Вспомнила, что шесть лет назад с мужем была в Барнауле на сеансах Кашпировского и записала их на магнитофон. Включила и сразу попала под обаяние его голоса и музыки. О зубе
Уверен, что едва ли не каждый из нас может воздействовать на свои болячки примерно так, как это умеет делать Кашпировский. О том, что такое вполне реально, свидетельствует опыт доктора Хейна.
Три года назад он, как ветеран войны, был направлен на общее обследование. УЗИ показало довольно крупную аденому предстательной железы и опухоль в правой почке, по-видимому не злокачественную.
В отличие от язвы желудка речь в данном случае шла скорее всего не о психогенном характере заболевания. А это значит, что психотерапевтическое воздействие нуждалось в мощной физиотерапевтической поддержке. К этому доктор Хейн был готов. Он всю жизнь плавал, бегал и делал зарядку, а в 70-летнем возрасте начал усиленно заниматься танцами и три года ходил в школу йоги. Его организм был готов к физической нагрузке, специально предназначенной для активизации работы органов, расположенных в области таза. Ведь активизация подразумевает усиленное кровоснабжение, а значит, обогащение этих органов кислородом и питательными веществами, что само по себе способствует оздоровлению.
Что же касается психотерапии, то психика Хейна и его эндокринная система уже имели опыт успешного включения. Иначе говоря, был создан тот стереотип функционирования, который мог работать вновь уже на другом пораженном участке организма.
В пересказе Абрама Львовича процедура выглядит примерно так. Всему предшествует массаж мошонки, который был описан на страницах журнала «Будь здоров!» доктором Коноваловым: сжимать и разжимать правое и левое яичко столько раз, сколько лет мужчине. Тут же проговаривается примерно такой текст: «Колоссальная жизненная сила вливается в правую почку, колоссальная жизненная сила вливается в левую почку, колоссальная жизненная сила вливается в предстательную железу. И почки, и мочевой пузырь, и предстательная железа обретают громадный запас жизненных сил. Молодая, целебная, быстрая кровь смывает все лишнее, несет крепкое и надежное здоровье». Одновременно правая и левая рука массируют области обеих почек.
Наиболее эффективно такое самовнушение бывает ночью, когда человек пребывает в состоянии полудремы. Наш Абрам Львович довольно скоро избавился от неприятностей с почками, а вот аденома пока еще окончательно не сдалась. Поэтому раза два-три за ночь приходится выходить в туалет. Перед тем как в очередной раз заснуть, и проводит Абрам Львович свои сеансы самовнушения, проговаривает свои настрои. Именно в то время, когда контроль сознания не слишком бдителен. Ведь говорил же великий Бехтерев: «Самовнушение, в отличие от убеждения, входит в поле сознания не через парадное крыльцо, а через заднее, минуя сторожа-критика. Поэтому всякое самовнушения — и отрицательное и положительное — всесильно».
Это к тому, что любые психо-физические настрои (то есть, включающие и психические и физические воздействия) должны быть не только сугубо индивидуальными, наиболее подходящими к личностным особенностям! человека, но и должны учитывать нюансы восприятия самовнушения собственным организмом.
Вообще-то настрои у нас обрели популярность после выхода в свет книги Г. Сытина. За ней стали гоняться, переписывать в тетрадки настрои против тех или иных заболеваний. Но сытинские настрои, как я понимаю, лишь схема, образец, глядя на который каждый может придумать наиболее подходящий для него текст разговора со своим внутренним миром. Такой разговор не может быть одним для всех. Вот и настрои Хейна — это лишь настрои для него одного. А для меня они будут несколько иными и для вас — тоже…
Я хочу сказать, что при всех наших индивидуальных различиях общим остается лишь принцип, согласно которому каждый может с помощью слов и внутренней убежденности помочь себе избавиться от болезней. Ведь еще основоположник психотерапии Эмиль Куэ советовал говорить: «С каждый днем во всех отношениях мне становится все лучше и лучше!» Вот эти слова надо запомнить и повторять постоянно.
Стив Шекман