Партеногенез и эволюция или он, она, оно

Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иоси­фом, прежде нежели сочетались они, оказалось что Она имеет во чреве от Духа Святого…

Евангелие от Матфея

Дальнейший ход событий всем, кто читал Библию, известен: Иосиф, «не желая огласить Ее», хотел тайно отпу­стить Марию, но ночью ему явился Ангел Господень и объяснил происхо­ждение беременности. Житейская дра­матическая коллизия получила на этот раз необыкновенную развязку: родился Бог и одновременно сын чело­веческий — видимый, доступный для общения. Тайна беспорочного зачатия была отнесена к Великом таинствам, но не переставала волновать умы.

В начале 30-х годов нашего века выдающийся немецкий зоолог Карл Зибольд открыл явление партеноге­неза — развитие яйцеклетки без опло­дотворения — у некоторых насекомых. Это открытие вызвало огромный инте­рес не только ученых: казалось, что «Великое таинство» может получить вполне научное объяснение. В поздравлении архиепископа Германии Зибольду были такие слова: «Теперь и для Девы Марии можно объяснить тот же процесс…»

Принцип зарождения человеческой жизни до удивления прост: чтобы запу­стить механизм безостановочного раз­множения клеток, нужно всего лишь слить воедино женскую и мужскую половые клетки. Как в любви слива­ются ОН и ОНА, так и половые клетки, отдав по половине наследственного материала (по 23 хромосомы), созда­дут ОНО с 46 хромосомами. Но эти 46 хромосом можно получить, и не сливая в любви противоположные половые клетки. Можно соединить в одно целое две женские яйцеклетки или два спер­матозоида. Правда, в этих комбина­циях уже родится не ОНО, это будут лишь точные копии или мам, или пап.

Открытие Зибольда пробудило интерес к этой теме у многих ученых. Такие великие умы, как Альберт Эйнш­тейн и Лео Сцилард, Норберт Винер и Роналд Фишер внесли свой вклад в популяционную генетику — науку о прохождении и закреплении наслед­ственного материала в пределах целых сообществ.

Тем временем исследователи от­крывали новые случаи партеногенеза, а практики использовали эти открытия для хозяйственных нужд. В 1958 году Илья Даревский сообщает о фактах партеногенеза у некоторых видов яще­риц (а ведь это позвоночные!). В это же время академик Б. Л. Астауров выво­дит совершенно новый вид шелкопря­да, состоящий в основном из сам­цов (до сих пор этот вид шелкопряда носит его имя и разводится во всех шелконосных районах мира). В данном случае партеногенез принес ощутимую пользу: самки шелкопряда не только дают шелк низкого качества, но и более прожорливы, чем самцы (при том, что корм — шелковица — очень дорогой).

Методика Астаурова чрезвычайно проста: гусеницы прокручиваются в центрифуге со скоростью 3000 оборо­тов в минуту при заданных температу­ре, давлении и прочих условиях в тече­ние 2 минут. Под влиянием центробеж­ных сил сперматозоиды сливаются, давая начало чисто мужскому виду. Точно так же можно получать преиму­щественно особей женского пола.

Представьте себе, сколько важных хозяйственных задач можно было бы решить с помощью партеногенеза. Почему бы, например, не «тиражиро­вать» самых молочных коров? От одной коровы удалось бы получить столько же телочек, сколько от стада в 500 голов! И все они были бы точ­ными копиями мамы — никаких отсту­плений от «оригинала». Все это можно было бы считать чистой фантастикой, если бы природа сама не прибегала к партеногенезу.

В феврале в английской телепередаче о животных рассказыва­лось о гиенах, их образе жизни, повад­ках. И вдруг голос диктора поясняет: «Среди гиен встречаются гермафроди­ты, а кроме того, известны случаи партеногенетического размножения гиен»..

Как известно, в природе предусмо­трены три способа размножения всего живого (растений и животных): беспо­лое, гермафродитное и раздельнопо­лое. Конечно, самый простой способ — бесполый. У амеб, например, масса «мамы» делится на двух «дочек» (или двух «сынков» — как вам больше нра­вится), и каждое последующее деле­ние, по существу, — уход «мамы» в вечность, в бессмертие. Четыре хромо­сомы повторяются миллиарды лет. Нет никакой борьбы ни за совершен­ствование, ни за существование. Если вдруг пересохнут все лужи — амебы исчезнут.

Второй весьма распространенный способ размножения — гермафродитный: самка и самец в одном лице. Количество возможных комбинаций «встреч» между полами огромно — в два раза больше, чем при полном раз­делении полов. Преимущества над бесполым способом очевидны. Но при­рода идет по иному пути. Повсеместно, даже в мире растений наблюдается третий, универсальный способ размно­жения, основанный на полном разде­лении полов. Конечно, количество воз­можных встреч по сравнению с гер-мафродитным способом вдвое меньше, но зато какие это встречи!

ОН, осваивая внешнюю среду, является не чем иным, как средством в эволюционном совершенствовании вида. А цель — ОНА. Опыт борьбы за существование ОН передает ЕЙ для того, чтобы эти уроки были усвоены наследниками. ОН мобилен, операти­вен, ОНА консервативна, живет во вчерашнем дне. ОНА — это ОН вче­рашний, а ОН — это ОНА завтрашняя. Разница между э^ими двумя «днями» равна жизни одного поколения, то есть 60—80 годам. Через 60—80 лет жен- щины догонят мужчин сегодняшнего дня в росте, спортивных достижениях, привычках, даже болезнях… Таковы условия, которые нам навязаны поло­вой дифференциацией в целях беспре­станного совершенствования: ОН — ведущий, ОНА — ведомая. И психоло­гия полов обусловлена этими эволю­ционными требованиями.

От НЕЕ не нужно ждать великих изобретений и открытий. Инстинкт материнства у НЕЕ всегда сильнее любознательности. Однако ОНА неза­менима в скрупулезной, точной, «мел­кой» работе. ОНА не глупее, не слабее и вообще не хуже его — у НЕЕ просто иные исторические задачи.

Борьба за равноправие полов наду­манна и несостоятельна. Если обще­ство хочет спокойного, консервативно­го, не связанного с риском правления, но без продвижения вперед — нужны лидеры-женщины. Если же требуется поиск, натиск, готовность к риску — нужны мужчины.

Итак, мужчины — оперативная память, женщины — консервативное ядро, накопитель, посредник для пере­дачи накопленного детям. Таково рас­пределение ролей не только в челове­ческом сообществе. Равновесность этой системы необходима для продол­жения рода. И природа всегда вырав­нивает ее.

Представьте себе такую ситуацию. В фермерском хозяйстве родилось больше петухов или бычков, чем это кажется необходимым фермеру. Ему бы побольше курочек (будущие яйца), коров (молоко). Однако чем больше фермер будет забивать петушков и бычков, тем больше их будет рождать­ся. Так система полов отвечает на нарушение равновесия. В аквариуме с одним самцом обычно рождаются пре­имущественно самцы, и наоборот. Давно подмечено: чем больше на войне погибнет мужчин, тем больше рождается мальчиков.

Есть и такая закономерность: чем моложе самец или самка, тем вероят­нее, что у них родится сын. Старение сопровождается скатыванием пары в консерватизм, а ЕМУ это не свойствен­но.

Вот такие закономерности открыла популяционная генетика — наука, воз­никшая на стыке генетики, информа­тики и кибернетики.

Итак, раздельнополый способ раз­множения открывает уникальные воз­можности для совершенствования человека, где у каждого пола свои обя­занности по отношению друг к другу и потомству.

А что если бы человек мог продол­жать род при помощи партеногенеза — зачатия без оплодотворения? Количе­ство яйцеклеток у каждой женщины — 4—5 тысяч. Созревает же каждый месяц лишь одна. Значит, за 30 лет (с 15 до 45) готовы к оплодотворению 300—400 яйцеклеток, плод из которых может быть выношен максимально 25—30 раз. Выходит, из 4—5 тысяч возможностей реализуется не более 25—30 (да и то, конечно, лишь при тео­ретическом подходе к вопросу). Не слишком ли нерационально?

Если бы у людей был возможен партеногенез, эта цифра увеличилась бы в 100 раз. У каждой мамы могло бы быть по 2—2,5 тысячи совершенно одинаковых, как две капли на нее по­хожих дочек. Но нужно ли это? Слу­жит ли такое копирование эволюции человека?

Вряд ли человеческое сообщество украсили бы ряды близнецов, да еще при резком возрастании общего числа людей. Путь совершенствования у человека другой.

В Ветхом Завете пророк Екклизиаст так определяет суть взаимоотно­шений полов: «Двоим лучше, чем од­ному… Ибо если упадет один — дру­гой поднимет… Также,  если лежат двое, то теплее им; а одному как обо­греться?»

Две хромосомы, ОН и ОНА — сим­волы любви, жизни и продолжения рода. Двое, и только двое, могут урав­новесить любую систему, находящую­ся в постоянном движении и в полной взаимозависимости.

Что же касается непорочного зача­тия, с которого мы начали этот разго­вор, то я бы предпочел избегать кате­горичности в обсуждении этой темы. В медицине описаны достоверные слу­чаи (далеко не единичные), когда дев­ственниц оперировали по поводу пред­полагаемого аппендицита, а находили внематочную беременность. Я знаком с подобным случаем, произошедшим с пятнадцатилетней лыжницей во время соревнований. Именно спортивные соревнования, танцы обычно провоци­руют такие резкие боли внизу живота, принимаемые за аппендицит. Если это происходит примерно на 8—12-й день менструального цикла (то есть в период овуляции — миграции яйце­клетки), то, как это ни удивительно для всех нас, я бы не исключал воз­можность партеногенеза. Вспомните опыты Астаурова: две половые клетки под влиянием центробежных сил сли­ваются, давая начало новой жизни.

Известен ли хоть один конкретный результат партеногенеза у человека? Достоверных данных нет. Великое Таинство непорочного зачатия, как будто бы подтверждающее возмож­ность рождения без оплодотворения, обескураживает своим результатом: ведь согласно концепции партеноге­неза у Девы Марии не мог родиться мальчик! Однако не будем торопиться с выводами и на этот раз. Популяцион­ная генетика раскрыла немало тайн и, в свою очередь, обнаружила новые загадки, на которые ей предстоит искать ответы.

Александр Унфанген