Опубликовано в разделе Здоровье, 14.04.2011, 3824 просмотра

Очищение огнем или как ходить по раскаленным углям

Однажды, когда мне сильно повезло, я оказался на острове Цейлон. В древнем городе Канди, неподалеку от знаменитого храма Зуба Будды, проходил народный праздник. Танцоры показывали сценки из быта пле­мен, обитавших в джунглях. Копья, стрелы, кобры, слоны, ритуальные пляски ланкийцев. А потом разожгли костер, пригасили его, и двое сму­глых парней, подвернув штаны, несколько раз прошли по пылающим углям. Я подошел к этим ребятам, внимательно пригляделся к ним. Ни волдырей на ногах, ни следов от ожогов. Может, огонь бутафорский? Нет, от тлеющих углей несет жаром. «Надо полагать, парни натерли себе ступни каким-то теплозащитным составом», — решил я. А как еще объ­яснить этот фокус?

РАСШИРЯЮЩАЯСЯ «ЭЙДЕТИКА»

О загадке ланкийских факиров мы поговорим чуть позже. А пока хочу обратить внимание читателей на Центр «Эйдетика», возглавляемый Юрием Матюгиным. Основная направ­ленность этого Центра — развитие так называемой эйдетической (образной) памяти.

Суть ее в том, чтобы запоминать образы — картинки, сцены, действия, целые куски жизни.

Традиционное школьное образова­ние пошло иным путем — запомина­нием слов. Если надо выучить стихо­творение, формулу, научный текст или набор цифр, мы должны эти слова мно­гократно повторить, а до этого внима­тельно пронитать, осмыслить, проана- лизировать. Кто-то предпочитает несколько раз прочитать этот текст, кто-то — услышать, кто-то — даже переписать. Так, с помощью слов, запоминает человек то, что ему надо запомнить. Наши предки, не имея не только письменности, но и речи, запо­минали, конечно, иначе — с помощью образов. Так же запоминают, надо полагать, собаки, лошади, дельфины. Потому что рождены со способностью невербального (бессловесного) обще­ния, которого им вполне достаточно в своем кругу. Нас они тоже прекрасно понимают, но наших слов произносить, разумеется, не могут. Поэтому мы их понимаем значительно хуже, но это уже минус нам, а не им.

Эйдетическая память эволюционно древнее вербальной и, стало быть, надежнее. Действительно, запомнить можно практически все, что видел, слышал или просто чувствовал хотя бы раз. Проблема лишь в том, чтобы четко фиксировать перед мысленным взором   зрелища,   звуки,   состояния. Хорошо воспринял — значит, — запо­мнил. Способность запоминать образы тренируема, как и любая другая спо­собность. Но мы эту свою способность совершенно не развиваем, поскольку потребности в том нет: все запомина­ние связано с обучением и идет по при­нятому в школе вербальному методу. А если вдруг надо вспомнить картину, лицо  или  обстоятельства  какого-то происшествия, мы чаще всего оказы­ваемся беспомощными. У юристов в ходу поговорка: «Врет, как очевидец».

Игорь Матюгин делает самое про­стое — предлагает своим ученикам запоминать картинки или фотографии. Это и есть та тренировка, которой мы совершенно лишены. На занятиях люди разного возраста — от малых детей до пенсионеров — сидят и смо­трят цветные слайды: пейзажи, натюр­морты, портреты. Раз взглянув, надо максимально подробно описать уви­денное. Окружающие дополняют опи­сание. Наша способность запоминать так неразвита, что уже на первых заня­тиях объем запоминаемой информации увеличивается сразу в 5—10 раз. При­чем закрепляется эта информация прочно: спустя месяц в памяти сохра­няется до 90 процентов воспринятого. Тем, кто занимается самостоятельно, Матюгин советует внимательно посмо­треть на любую картинку, закрыть глаза и постараться представить, будто вы продолжаете ее видеть. Делать так надо ежедневно по нескольку раз. Через некоторое время мозг приучится воссоздавать запечат­ленную картинку с удивительной точ­ностью.

При такой системе школьное и вузовское обучение резко упрощается, поскольку времени и сил на запомина­ние тратить почти не приходится. Успешно прошедшие курс матюгинской «Эйдетики» лишь фиксируют в образ­ной памяти текст и данные, которые надо запомнить, а все обучение сво­дится для них лишь к тому, чтобы понять суть и смысл изучаемого. А ведь больше ничего и не требуется! Такая раскованность оставляет силы и желание творчески относиться к уче­бе.

Понятно, что здесь я даю лишь схему освоения эйдетики. Сам курс достаточно объемен и разнообразен. В частности, он включает в себя макси­мальную мобилизацию физических усилий, что позволяет как бы отклю­чить подсознание от тела, которое в обычных условиях в значительной мере блокирует возможности нашей психики. Матюгин вводил своих учени­ков в состояние каталепсии, когда даже у ребенка мышцы становились прочными, как камень, а психика в эти минуты приходила в состояние су­перактивации и была способна на невероятные чудеса, в том числе и в сфере образного запоминания.

ОЧИЩЕНИЕ ОГНЕМ

Матюгин обожает заниматься проб­лемами, связанными с резервными возможностями человека. Каталепсия, конечно, чудо. Еще бы, достаточно двух-трех команд, и тело мальчика или девочки каменеет так, что его, словно негнущуюся доску, кладут между спин­ками двух стульев, а на него стано­вится пара крепких мужчин. Но есть дела и покруче. Например, хождение по огню.

Я, когда услышал, сразу вспомнил, ланкийских факиров и страшно заин­тересовался пятками наших огнепро-ходцев. «Они у всех людей одинако­вые, — успокоил меня Матюгин. — И без волдырей можно обойтись, если правильно подготовиться». Вот это понять было сложнее, поскольку каждый взрослый человек прекрасно знает, к каким последствиям ведут прямые контакты с огнем. Можно пред­ставить, что не больно. Можно внушить мысль, что вместо боли получаешь удовольствие. Это блистательно демонстрирует Кашпировский. Но разве можно убедить объект, подвер­женный горению, не гореть, не реаги­ровать на огонь? Как ни убеждай бума­гу, кожу или мясо не гореть, но законам физики противопоставить можно лишь другие законы физики, а не гипноз. И тем не менее…

Видеокассета. На экране подмос­ковный осенний пейзаж, лыжная база. Догорает костер. Некто аккуратно раз­гребает пылающие угли. Крупным пла­ном табло термометра. 550 градусов по Цельсию. К краю кострища подходят люди в шортах, плавках, трусиках. Первый уверенно и спокойно, словно по паркету, прошел по углям, помахав рукой объективу видеокамеры. Второй шел не менее хорошо. Третий бла­женно улыбался. Четвертый прижимал к груди какие-то камешки. Кто-то ковылял довольно неуклюже, как ходят босиком горожане по усыпан­ному шишками сосновому лесу. В лице его наблюдалась некоторая растерян­ность и недовольство. Человек пят­надцать преодолели таким образом пылающие четыре или пять метров и пошли по второму разу.

Матюгин нажал кнопку и поинтере­совался впечатлениями. Я, конечно, сказал, что хотел бы и сам попробо­вать, хотя и не понимаю, почему кожа не дымится при пятистах градусах.

— Бывает, дымится, — возразил Матюгин. — В последний раз двое пья­неньких заинтересовались нашими углями и решили, что у них тоже полу­чится. Не вышло, сильно обожглись ребята. У наших также изредка слу­чается покраснение кожи. Но это бывает только у плохо подготовлен­ных.

— Подготовка — это медитация?

— Да, медитируем день, а то и два. Желательно, чтобы человек уже имел опыт успешных медитаций, но есть немало людей, легко поддающихся медитации. Им на подготовку к хожде­нию по углям достаточно бывает и па­ры часов.

— Что вы чувствуете, когда идете по углям?

— Мне кажется, что я иду по холодному ледяному полю. Лед ведь тоже обжигает. Так, вот, ноги, кажется мне, ступают по сильно замороженной почве. Им холодно. И приятно. Словно вдруг избавился от гравитации. Разу­меется, вниз смотреть нельзя. Как только появится мысль о возможности обжечься, так сразу и обожжешься. При помощи медитации, специальных дыхательных упражнений — ребёфинга и некоторых других средств в подсознание закладывается програм­ма, препятствующая ожогам. Но бывают случаи, когда первый шаг по углям оказывается неудачным. Стресс может сломать программу, заложен­ную в мозг. В этом случае надо все начать сызнова. Хождение по углям мы практикуем уже четыре года. Подго­товлено более тысячи человек. Боль­шинство из них могут теперь сами гото­вить огнепроходцев. Они могут обучить медитации и другим специальным средствам. Костер, между прочим, тоже надо уметь разложить так, чтобы угли были подходящие.

— Медитация воздействует на мозг, на психику. Но ведь кожа, как и кости или, скажем, волосы, — материя не мыслящая. Она имеет четкие физи­ ческие параметры, в числе которых способность разрушаться в определен­ ных  температурных   режимах. Жизненный опыт каждого из нас подсказы­вает, что кожа не выдерживает кон­такта с телами, температура которых приближается к 100 градусам. Сразу появляются волдыри, кожа начинает лопаться, облезать, обугливаться. А у вас температура поднимается аж за 500 градусов, а кожа даже не красне­ет. Этого я никак понять не могу.

— Наша кожа, эпидермис, обла­дает огромным запасом прочности. Но наши знания об этом искажены тенден­циозным личным опытом. Сейчас, ска­жем, известен механизм поражения электрическим током. Эпидермис для тока (не слишком большой силы) в принципе непробиваем. Но в момент удара активизируется работа потовых и сальных желез. Они и становятся проводниками тока. Аналогичная ситуация и с высокой температурой. Ожогу предшествует рефлекторное раскрытие пор кожного покрова (орга­низм реагирует на высокую температу­ру). Именно через эти поры и воздей­ствует жар на кожу. Как бы изнутри, с тыла. Недаром первая реакция кожи на огонь — волдырь, образующийся под эпидермисом. Содержимое вол­дыря — перегревшийся пот. Сам-то кожный покров спокойно выдерживает соприкосновение с раскаленным пред­метом и даже с огнем. Тут, конечно, тоже возможности небеспредельны и в отношении температуры, и в отноше­нии продолжительности контакта. Задача медитации сводится к тому, чтобы преодолеть рефлекс потоотде­ления как реакцию на высокую темпе­ратуру. Практика показывает, что при соответствующем настрое и подго­товке этот рефлекс вполне преодо­лим.

— Потрясающе. Осталось только выяснить, какое отношение хождение по углям имеет к совершенствованию образной памяти.

— Одна сторона процесса — это своеобразное отключение тела от подсознания, подобное происходит и при каталепсии. Второе — резко воз­росшая самооценка. Стоит человеку пройти по углям, как задачи, которые ставятся перед ним на занятиях эйде-тикой, представляются ему совер­шенно легко преодолимыми.

— Такое хождение, несомненно, огромная нагрузка на психику и на организм. Но я не удивлюсь, если вы скажете, что на костре побывали и люди, отягощенные болезнями.

— Да, бывали. Хотя считается, что на угли можно допускать лишь совер­шенно здоровых. У нас обязательно около костра сидит врач. Прежде чем разрешить хождение, он проверяет всех. Но ведь и к моржеванию, счи­тается, допускают абсолютно здоро­вых. А потом один рассказывает, что избавился от остеохондроза, другой — от астмы, третий — от простуд. Так и у нас. Была, к примеру, девушка, пере­жившая землетрясение. Безумно боялась ездить на метро. Стоило ей пройти по углям, как все фобии исчез­ли. Сейчас катается на метро ради собственного удовольствия. Таких при­меров накопилось много. В полном соответствии с учением о стрессах шок, вызванный хождением по углям, выбивает из психики программу, свя­занную с какими-то нарушениями. В ар­сенале психотерапевта много средств — слово, жест, таблетки. В том же ряду и угли. Но это очень сильное средство. У нас были люди, которым ничего не помогало, а угли помогли.

— Боюсь, что не каждый врач с вами согласится. Они до сих пор отка­зываются воспринимать результаты лечения Кашпировского. Им кажется, что когда говорят о вылеченных сома­тических болезнях после воздействия на психику, то непременно подтасовы­вают результаты. Хотя уже прослежен путь  лечебного   воздействия:  через каналы психики на нервную систему, затем эндокринная система и выход на больные ткани. Было бы странно, если бы этот путь не срабатывал. При хождении по углям, как мне кажется, запускается та же цепочка, но направ­ление импульсов иное: от тканей (ко­жа, соприкасающаяся с раскаленными углями) к железам внутренней секре­ции и нервам с выходом на психику. Возможно, что такова же схема воз­действия при нырянии в прорубь или обливании ледяной водой.

— Все-таки у огня своя специфика. Идя по углям, люди получают огром­ный заряд энергии. Многие берут в руки камешки, крестики. Потом эти заряженные предметы вернут полу­ченную энергию.

— Ледяная вода тоже обладает мощной энергетикой.

— Да, но огонь очищает. И это не выдумки магов и чародеев. Знаете, как с помощью квантовой механики обо­сновывают очищающую силу огня? Два электрона, вылетая из одной точки, сохраняют связь между собой через причину. Не имея никаких контактов, они продолжают воздействовать друг на друга. Но вот один электрон попа­дает в сферу воздействия открытого огня, Пламени. Он немедленно меняет свой знак. То же происходит и с другим электроном. Это и есть очищение огнем, причем очищение, передающе­еся на расстояние. На этом основано снятие сглаза, порчи, проклятий. Это ведь не просто суеверия, а программы, заложенные в подсознание.

В Индии до сих пор есть племена, которые в период эпидемий совер­шают массовые хождения по углям. С помощью мантр они вводят себя в соответствующее состояние, а после прохода по костру прикасаются к тали­сману. Говорят, что действует лучше лекарств и вакцин.

— Может, и цивилизованным народам перенять этот целебный ритуал?

— Уже перенимают. Когда я был в Нью-Йорке, меня пригласили на потря­сающее зрелище. В самом центре Манхэттена на Пятой авеню проводилось массовое хождение по углям. Сразу для пятисот человек. Перегородили проезд, разожгли костры, и дело пошло. Организовано было блестяще. До начала — медитация на несколько часов в шикарном небоскребе. Реклама и все прочее. Масса знамени­тостей. За право участвовать платили по 700 долларов. У меня сохранилась майка с надписью «Испытание огнем». Я знаю, что ходят по огню во Франции, в других странах.

— В таком случае пойдут и у нас.

— Честно сказать, это меня немного страшит. Люди пойдут без подготовки и обожгутся.

ПРОДОЛЖЕНИЕ МУЛЬТФИЛЬМА

Костер, угли, медитация, эйдетика. Какой трудный путь развития памяти! А разве привычная наша зубрежка лег­че? Сидит ребенок и долбит: 6x8=48; 6x8=48. И так сотни раз, пока в мозгу не образуются прочные связи. А потом повторяй всю таблицу умножения на каждом уроке математики. А на анг­лийском — неправильные глаголы, а на литературе — «Мартышку и очки». Вся жизнь ребенка складывается из повторения и заучивания наизусть. Кто-то не умен, но памятлив — ходит в отличниках. А другой сметлив, изобре­тателен, фантазер, но вот запоминает плохо, нервничает из-за этого. В школе ругают, дома попадает. Год, другой, третий тихо вызревает ненависть к учебе. Зубрежка ломает судьбы. Но ведь и эйдетика будет ломать, поскольку требует большого напряже­ния.

— Нет, — возражает Матюгин. — При развитии образной памяти требу­ется как раз не напряжение, а раско­ванность. Есть такой метод: воспроиз­вести как можно больше картин и событий своей жизни, день за днем — где   был,   что   делал,   кого   видел. Подробности. Разве это нагрузка? Приятно и интересно. Или метод отстраненности. Человек видит себя как бы со стороны. Вроде не он запо­минает, а кто-то другой. Он лишь наб­людает, как кто-то запоминает. Есть метод — есть и упражнения. К приме­ру, ребенок складывает  из спичек колодец, а в это время ему диктуют слова. Если он сконцентрирует свое внимание, будет напряженно фиксиро­вать каждое слово, то обязательно развалит колодец. Значит, нужно сос­редоточить внимание на строитель­стве колодца, а слова слушать несколько отстраненно. Вроде не ты запоминаешь, а другой человек. Ты лишь следишь за ним, за тем, как он фиксирует слова. В этом случае про­верка слов дает хороший результат. А можно те же слова фиксировать на экране, проходящем перед мысленным взором. У кого-то фиксируются даже не слова, а образы слов.

— Своих детей вы тоже обучаете образному запоминанию?

— Обязательно. Старшая дочь, ей 23 года, уже помогает мне в работе. Средняя, 14-летня», неплохо владеет эйдетикой, а младший, ему всего 5 лет, успешно сдает экзамены на образное мышление и запоминание.

— Как вы занимаетесь с малень­ким?

— Сказки рассказываем перед сном и стараемся, чтобы он представ­лял живые картины этих сказок. Про­сим его рассказывать свои сны. Пока­зываем ему мультфильмы.

— Но в мультфильме уже готовые образы. Волк, Заяц, Чебурашка имеют совершенно определенные черты. Никакого простора для фантазии.

— А мы просим продолжить мульт­фильмы, пофантазировать на тему «что будет дальше». Или игра в озву­чивание, когда на экране идет картин­ка, а звук убран. Можно и затемнить картинку, дав звук. Такие игры будят фантазию ребенка. Телевизор, способ­ствующий лености мышления, активи­зирует психику.

— Телевизор стал повседневно­стью лишь в последние 20—30 лет. Те, кому сейчас 40, детство провели без телевизора. Но зато все люди много тысячелетий каждую ночь смотрят свои собственнные фильмы. Я говорю о снах. В дотелевизионную эпоху, когда впечатлений было меньше, они занимали большее место в нашей жиз­ни.

— Средняя дочь насмотрелась фильмов ужасов и стала плохо спать. Я научил ее управлять своим сном. И теперь она, как рассказывает, когда чувствует приближение кошмарных видений, быстренько «прокручивает» фильм до конца, убеждается, что все завершится благополучно и успокаи­вается. Каждый из нас может пре­красно управлять своими сновидени­ями.

— Легко сказать…

— Вот простое упражнение, из числа тех, что мы даем на занятиях эйдетикой. Ребятам (и взрослым) предлагается   представить   какой-то любимый фильм. «Но в этом фильме — говорим, — ты играешь одну из ролей. Придумай себе жизнь, прическу, начи­най понемногу подправлять сюжет». Разыгрываем воображение, все полу­чается как надо. Теперь можно дать более сложное задание: «Представь, что тебе снится страшный сон. Тебе же снились страшные сны? Вот и измени его». Несколько подобных тренировок позволяют и во сне управлять сюже­том сновидения.

— Вы учите преодолевать психиче­ский стресс в состоянии «разлитого торможения», как иногда называют сон. Но ведь при столкновении с реаль­ными проблемами человек еще больше нуждается в психологической защите. Ваша эйдетика и здесь, надо полагать, небесполезна?

— Разумеется. Психологи считали, что эйдетизм сопутствует лишь дет­ским годам. Потом память и мышление становятся логическими. Но выясняет­ся, что эйдетизм имеет еще функции психокоррекции. Ребенка не взяли играть в войну. Он расплакался, ушел, а воображение рисует его мчащимся на лихом коне и так далее. Ему не пода­рили собаку, а он в мечтах воображает себя гуляющим с собакой по лесу. Это и есть защита с помощью ярких обра­зов от стрессов, нормальная психокор­рекция. Если у ребенка не развита фантазия, образное мышление и память то считайте, что он не защи­щен от ударов судьбы, от стрессов. Такой ребенок становится озлоблен­ным, мстительным, жестоким. Что ждет его дальше?

…Попробуем домыслить слова Игоря Матюгина. Я не знаю, есть ли взрослый человек, который порой не воображает себе черт знает что. У каждого остались рудименты детской эйдетики. Почему бы в трудную минуту не давать волю своей фантазии? Почему бы, когда тебя ругает началь­ник, не представить его лысым дьяво­лом с рогами и хвостом? Тогда не будешь хвататься за сердце, а станешь сдерживаться, чтобы не рассмеяться. Лучшей защиты от стресса не найти! Почему бы, выключив перед сном телевизор с его мрачными пророче­ствами и тяжкими раздумьями о судь­бах страны, не лечь в постель с воспо­минанием о давнем приятном знаком­стве на берегу Черного моря или об еще более ярком образе футбольного матча, когда в игре с соседней школой ты забил такой прекрасный гол? Это раньше писателей и журналистов руга­ли, что рассказами о всяких отвлечен­ных фантазиях они уводят трудящихся от мыслей о классовых битвах. Сейчас бы придумать такие фантазии, чтобы и мыслей не появлялось о битвах, клас­сах, проблемах! Все! Перед сном буду воображать только яркие образы, желательно из юных лет. Стану сам себе психологом, даже эйдетиком. Иначе психика в это непростое время может не выдержать.

Станислав Шершень