Холотропное дыхание

за горизонтом

Холотропное дыхание — одна из методик трансперсональной психо­логии психо­логии, позволяющая раздвинуть рам­ки обыденного сознания. Чтобы пе­режить это необычное состояние, я и отправилась в московский Транспер­сональный институт, где проводятся занятия по методике профессора Ка­лифорнийского университета Стани­слава Грофа, создателя холотропной психотерапии. В Москве сессии холо-тропного дыхания проводит ученик Грофа Владимир Майков.

Сойти с ума — значит войти в разум?

Моя приятельница-журналистка, предостерегая меня, скептически за­метила, что если искусственно вызы­вать необычные состояния сознания, то можно утратить ощущение нормы и потом в повседневной жизни при­дется балансировать на грани психо­патии. Это опасение я и высказала Владимиру Майкову перед холотропным сеансом. Его ответ открыл мне интересный взгляд на эту проблему.

— Сумасшествие определяется по отношению к норме. Но если не­обычное поведение человека никому не причиняет вреда, то какое оно имеет значение? Наверное, каждый из нас хоть раз в жизни вел себя не­адекватно обстоятельствам. С одним это случается чаще, с другим — ре­же. Вряд ли гуманно то общество, ко­торое испытывающего необычные состояния человека воспринимает неполноценным, пытается привести к так называемой норме и даже ущем­ляет в правах. Психиатры стараются вернуть своих пациентов из запре­дельных областей духа к обыденно­му сознанию. А ведь необычное вос­приятие и мышление характерны для всех творческих людей. Это как раз то, что Платон назвал божественным безумием. Именно благодаря расши­рению сознания происходят прозре­ния, совершаются открытия. Я убеж­ден: человек, не познакомившийся со своим опытом безумия, бесплоден как творец. Кстати, сегодня вы може­те сделать первый шаг в этом на­правлении — мы будем рисовать ри­туальные маски.

Смысл этой фразы я поняла только тогда, когда увидела сотруд­ников института за подготовкой к ри­туалу. Они раскрашивали свои лица в невообразимо яркие цвета, напо­добие индейских или африканских масок. Вскоре в фантастическом облике предстал и сам Майков.  Нам тоже выдали мелки и краски…

Ну что ж, редактор и сотрудники меня не видят, рискну! Вначале у ме­ня получилось нечто похожее на древнегреческую трагедийную маску. Нет, я и так слишком серьезная, надо пожирней мазнуть желтым, фиолето­вым и красным. Еще несколько штрихов, и я, глядя в зеркало, уже не узнаю себя. Вместе с новым лицом у меня появилось чувство свободы и раскованности. Груз забот исчез вместе с прежним лицом. А новый облик говорил, что все тревоги пре­ходящи. А еще маска намекала на то, что мир полон тайн и нужно находить их в повседневной жизни. Так я на практике освоила один из основных постулатов трансперсональной пси­хологии: чтобы раздвинуть рамки представления о мире, надо уметь отрешаться от своей роли в общест­ве, освобождаться от само­идентификации, которая ограничива­ет нас, сковывает, а значит, препят­ствует свободе творчества. Это под­вело меня к правильному восприя­тию процесса холотропного дыхания.

Полет к тайнам души

Станислав Гроф, разрабатывая холотропную терапию, взял из ша­манских и духовных мистических практик методику интенсивного ды­хания под ритмичную музыку. Проис­ходит это так: лежа с закрытыми гла­зами, человек начинает дышать бы­стро и с силой. Увеличение частоты и глубины дыхания приводит к био­химическим изменениям в крови, что обусловливает сильнейшие физио­логические реакции организма. Ги­первентиляция приводит к вымыва­нию углекислого газа, что не позво­ляет тканям  мозга  полноценно ус- ваивать кислород, ослабляет естест­венную психологическую защиту и ведет к высвобождению бессозна­тельного в человеке. Он, как говорят, входит в транс. Это проявляется в непроизвольных движениях тела, на­пряжении, спазмах и сильнейших, экстатических переживаниях. Про­должение интенсивного дыхания на протяжении полутора-двух часов за­остряет кульминацию, за которой следует глубокая релаксация.

Составной частью грофовской хо­лотропной терапии является музыка. Сначала она задает ритм дыханию, помогая вхождению в транс, потом доводит переживания до высочайше­го предела, а в конце создает обста­новку для медитации. Майков, боль­шой любитель музыкиг тщательно отобрал все лучшее из разных куль­тур — от ритуальных шаманских буб­нов и славянских песнопений до сим­фоний Моцарта и Чайковского.

В первом моем холотропном се­ансе я была ситтером, то есть сиде­ла рядом с Галиной, которая погру­жалась в транс, и старалась проник­нуться ее чувствами, чтобы в любой момент придти ей на помощь. Это предполагало, что я должна была, не вторгаясь в ее состояние, произвести какое-то ненавязчивое, но уместное действие, позволяющее процессу хо­лотропного дыхания развиваться.

Как мы договорились заранее, ко­гда Галина начинала дышать менее интенсивно, я похлопыванием зада­вала ей нужный темп. Пока это не требовало от меня напряженного внимания, я могла наблюдать за про­исходящим вокруг. В зале звучала мощная музыка, преобладали звуки барабанов и бубнов. Через некото­рое время послышались плач, крик, смех — звуки сильных человеческих переживаний. Все, кто выполнял хо- лотропное дыхание, для непосвя­щенного вели себя странно. Они действительно переживали необыч­ные состояния. Нина, свернувшись в позе эмбриона, судорожно сжима­лась всем телом, как будто пыталась преодолеть невидимую преграду и кричала — в ее голосе слышалась боль. Ситтер Саша старался удер­живать ее от резких движений и ос­лабить судороги, разводя сплетен­ные невероятным образом пальцы.

Вскоре и от меня потребовалось выполнять функции ситтера. Галина забеспокоилась, лицо ее стало отра­жать какие-то мучительные пережи­вания, и она начала перекатываться с мата. Я едва успевала подклады-вать одеяла и устраиваться рядом, чтобы не дать ей скатиться на хо­лодный пол.

Характер музыки неожиданно из­менился — вместо громких ритмич­ных ударов зазвучала поднимающая в запредельную высь мелодия, от ко­торой и у меня затрепетало сердце (специально потом спросила — это была композиция мистерийной груп­пы «Dead Can Далее» «Покровитель серафимов»). Галине в этот момент, видимо, явились какие-то возвышен­ные картины, у нее даже рука подня­лась, как бы осеняя что-то или кого-то. С блаженно-просветленным вы­ражением лица она закончила сеанс. Потом она рассказывала, что видела образы, символизирующие Бога и ан­гелов. А в те моменты, когда испы­тывала боль, она ощущала себя зве­нящим колоколом, язычок которого был ее собственным сердцем. Она вела какую-то титаническую борьбу за души людей, спасая их от зла.

По мере того как каждый актив­ный участник холотропного сеанса возвращался в реальный мир, веду­щие подсаживались к нему и, сохраняя настроение человека, помогали ему адаптироваться. Если напряже­ние не проходило, его снимали с по­мощью специальных мануальных приемов. Таков порядок работы по методике Грофа.

Это еще раз доказывает, что са­мостоятельно, без подготовки нельзя заниматься холотропной терапией, которая может приводить к драмати­ческим переживаниям, сопровожда­ющимся сильнейшим эмоциональ­ным и физическим стрессом. Людям, страдающим серьезными сердечно­сосудистыми заболеваниями, эпи­лепсией, имеющим другие психосо­матические патологии, а также бере­менным женщинам, такие сеансы во­обще противопоказаны.

Затем всем нам было предложе­но символически изобразить испы­танные переживания в процессе ри­сования. Это позволяет еще раз вой­ти в холотропную ситуацию, ощутить энергию, которая только что сотря­сала все тело. Воспроизведя свои ощущения в цветных образах и рас­сказав о своих впечатлениях группе, каждый мог окончательно выплес­нуть все, что его беспокоило.

Галина, которая занимается целительством, в пережитой только что борьбе со злом увидела смысл сво­его каждодневного труда — спасение людей от тяжких недугов.

Нина, с трудом подбирая слова, рассказала о том, что пережила во время холотропного сеанса. Сначала она испытывала немыслимые стра­дания в каком-то замкнутом про­странстве, откуда не существовало выхода. Потом испытала не менее мучительный кошмар: она рожала… саму себя. Значит, не случайна была ее поза эмбриона! Как врача, при­выкшего верить лишь доказательным фактам, ее потрясло необъяснимое совпадение во всех деталях того, что пережила она в холотропном сеансе, О тем, что рассказывала о своих ро­дах ее мать.

Владимир Майков объяснил, что такого рода переживания свидетель­ствуют об оставивших след в психике сильных эмоциональных потрясени­ях, способных привести к болезни.

Оказалось, что когда-то Нина пе­режила сильнейший стресс, попав со всей семьей в автомобильную ава­рию. Чтобы не пугать детей, она то­гда старалась держать себя в руках, даже шутить, но психика ее была па­рализована случившимся.

— Теперь ты наконец освободи­лась от застрявшего в памяти кош­мара, пережив его снова на этом се­ансе. И давний стресс не приведет к болезни, — подытожил Майков.

Путь к исцелению

Прошлым летом на всероссий­ской конференции по психотерапии выступили врачи, которые, как выяс­нилось, применяют холотропное ды­хание независимо от Трансперсо­нального института. С его помощью были достигнуты прекрасные резуль­таты в лечении миомы матки, язвы желудка, послеинфарктных состоя­ний. Улучшение здоровья больных, зафиксированное клиническими об­следованиями, произошло после ин­тенсивного курса в 20-25 сеансов. Заинтересовавшись этой информа­цией, я стала расспрашивать тех, кто уже имел опыт холотропного дыха­ния, наблюдали ли они эффект оздо­ровления.

Кандидат психологических наук Екатерина рассказала мне о своем муже. Он страдал тяжелой формой наследственной бронхиальной аст­мы, не поддававшейся лечению. По- сле курса холотропного дыхания уже несколько лет находится в состоянии стойкой ремиссии.

Психолог-аспирант Ирина два го­да назад пришла на первый семинар с симптомами подчелюстного лим­фаденита. За несколько сеансов ей удалось избавиться от болезни.

Однако глубокое проникновение в подсознание приходит только с тре­нировкой. Это я поняла исходя из собственного холотропного опыта.

Предполагаемый барьер — уста­лость от интенсивного дыхания — оказался мнимым. Быстрая яростная музыка все время задавала ритм диафрагме. Минут через пятнадцать я почувствовала энергетические из­менения в теле. Они дали о себе знать сильной выкручивающей бо­лью в правой ноге и пояснице — па­мять о детском ревмокардите. Затем напомнил о себе остеохондроз. Я стараюсь дышать еще сильнее, вы­полняя какие-то требуемые телом резкие встряхивающие движения. Слышу и понимаю, что творится в зале. Отмечаю ход собственных мыслей. Вспоминаю, что Майков со­ветовал во время сеанса освобож­даться от всяких мыслей, чтобы от­страниться от повседневности. Ведь из примерно сорока пяти тысяч мыс­лей (!), которые за день посещают человека, большинство связаны с бытовыми проблемами, неудачами, комплексами.

И я стараюсь сконцентрироваться на неясных светлых ощущениях, пе­редающихся мне через музыку — низкое мужское многоголосое пение. Миг — и я не замечаю, как исчезаю. Передо мной появляется чередой ряд картинок в духе старинных древ­некитайских рисунков. Волна цунами, потом спокойная зеркальная речная гладь, девушка с зонтиком на фоне реки, два танцора, которые движе­ниями и цветом символизируют инь и ян. Наконец передо мной дождем струится золотистое сияние, и я ис­пытываю невероятное блаженство. До моего слуха доносится нежная мелодия, и я возвращаюсь в зал. Ни­каких болевых ощущений! Во всем теле, в том числе в области поясни­цы, легкость необыкновенная! Приот­крываю глаза и спрашиваю у ситтера Паши, который час. Оказывается, прошло больше двух часов, а я ду­мала, минут двадцать!

У меня было такое ощущение но­визны мира, что я неожиданно для себя произнесла: «Здравствуйте, я вам очень признательна». Как выяс­нилось, многие из группы испытали подобные чувства. Куда делась ско­ванность первого дня общения! —  А если просто пить и не напи­ ваться? Не пробовал?

Поздно вечером 7 ноября мы воз­вращались домой. В метро было много людей, традиционно отметив­ших праздник, — неважно, как он те­перь называется. А нам было хорошо без всяких допингов.

За короткое время сессии мы по­лучили урок расширенного сознания, и у нас появилась возможность по­смотреть на себя как бы сквозь призму вселенского знания и отде­лить суетное и мелкое от вечного и значимого. Это поможет нам раздви­нуть рамки восприятия бытия и тер­пимей относиться к людям, осозна­вая их непохожесть друг на друга. В этом — главный смысл холотропной философии.

Валентина Ефимова